НАУЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Вице-президенту Российской академии наук, председателю Сибирского отделения РАН Валентину ПАРМОНУ вручен отличительный знак «Академик Международной ассоциации академий наук». Этой высокой чести удостаиваются наиболее известные ученые и организаторы науки за активную работу в Ассоциации, в состав которой входят руководители и представители национальных академий наук более 15 стран. Очередное заседание МААН проходило в Минске. Примерно в те же дни белорусская столица принимала и участников научно-практической конференции, посвященной 30-летию Содружества Независимых Государств.

Валентин Пармон был приглашен на оба мероприятия в качестве почетного гостя. Но интервью мы начали с другого, предыдущего, форума, где тоже довелось совместно поработать.

SUSTAINABLE DEVELOPMENT

— Валентин Николаевич, одно из крупнейших специализированных мероприятий 2021 года, в котором участвовали белорусские и российские промышленники и ученые, — это Татарстанский нефтегазохимический форум в Казани. Знаю, что по итогам проведенных на его полях переговоров в разработке Сибирского отделения РАН, которое вы возглавляете, появились соглашения, связанные с климатической повесткой. В частности, вас и ваших коллег приглашает к сотрудничеству компания «Татнефть», которая заинтересована в переходе к безуглеродному треку и намерена в этом процессе использовать биомассу. Какая роль отводится ученым?

— Татарстанский форум — это всегда большое событие для тех, кто работает в нефтегазохимической отрасли или научными исследованиями способствует повышению эффективности ее деятельности. В республике развиты добыча нефти, нефтехимия, нефтепереработка. И то, что в этом году участники форума — топ-менеджеры, ведущие специалисты компаний — обсуждали пути дальнейшего развития отрасли с точки зрения экологии в контексте климатической повестки, я расцениваю как показательный шаг. Это значит, что концерны, холдинги, корпорации, которые обладают мощными ресурсными базами, обеспокоены будущим своих стран и готовы действовать, опираясь в том числе на мнение научного сообщества.

Делегацию Сибирского отделения РАН на форум в Казань пригласил лично президент Республики Татарстан Рустам Минниханов. Сибирскую науку здесь знают, к нам прислушиваются. Глава республики присутствовал и на нашей встрече с генеральным директором ПАО «Татнефть» Наилем Магановым. С учетом того, что у нас в разработке сейчас находится несколько двусторонних соглашений по климатической повестке, мы обсудили их детали, дальнейшие планы, а также подтвердили взаимное желание ускориться. Ведь, как в любой мощной компании, в «Татнефти» окончательное принятие решений — процесс многоступенчатый. И даже после того, как руководитель говорит «да», реализацию проекта может сдерживать бюрократический аппарат. Поэтому личные встречи и уточнение взаимных обязательств, безусловно, важны.

Что касается использования биомассы в безуглеродных технологиях, то у нас по этой теме уже есть серьезные наработки, и мы, в принципе, готовы их предоставить компании «Татнефть».

Хотя сам вопрос, опасен выброс CO₂ или нет, дискуссионный. Выступая на пленарном заседании в Казани, как вы помните, я обратил внимание аудитории на то, что этот вопрос к тому же сильно политизирован. Но для России это хороший шанс пробиться в мировом пространстве по тем направлениям, которые в советские годы интенсивно развивались, а после распада Союза были заторможены. 

— Что вы имеете в виду?

— Еще в конце 1980-х — начале 1990-х в СССР была сформулирована декларация будущего: Sustainable development — Устойчивое развитие. Это понятие включало в себя в том числе переход на новые сырьевые ресурсы и для энергетики, и для химии. Тогда никто не говорил про климатическую повестку, но было очевидно, что запасы нефти и газа ограничены и надо изыскивать новые источники сырья и топлива. Руководство «Татнефти» на современном этапе решило активизировать этот процесс.

В частности, мы договорились о том, что, я надеюсь, вскоре будет подписан контракт на передачу технологии выращивания многолетнего травянистого злака с очень высоким содержанием целлюлозы, который можно использовать для получения и топлив, и ценных химических веществ. Речь про мискантус (русское название — «веерник»). Интерес к этой культуре растет, причем не только в России — мискантус стал широко культивироваться и в Европе. Но у нас климатические условия значительно жестче, и сибирские ученые вывели сорт, который хорошо живет на наших землях.

Уникальность мискантуса в том, что он в четыре раза интенсивнее, чем лес, поглощает CO₂ и при этом гораздо более продуктивен по производству биомассы. То есть одновременно можно преследовать две цели: и декарбонизация, и апробация перехода на новые сырьевые ресурсы. По подобным проектам работы обычно планируются на несколько лет с тем, чтобы по первому циклу посмотреть, получается или нет, а потом, если получается, идти дальше. В решении вопросов перехода к безуглеродному треку с использованием биомассы «технических» агрокультур мы рассчитываем на долгосрочное сотрудничество с «Татнефтью». По некоторым технологиям предполагается подписание лицензионных соглашений с передачей соответствующих ноу-хау.

Вместе с тем есть еще много химической продукции, получение которой может быть так или иначе тоже связано с переработкой растительной биомассы. И если нам мискантус более интересен в связи с высоким содержанием целлюлозы, то благодаря другим растениям можно получать даже октаноповышающие добавки.

У ученых Сибирского отделения РАН большой перечень направлений по тематике возобновляемых источников сырья. Одно из них — тоже, я считаю, очень важное — ресайклинг пластика. К переработке этого материала можно подходить по-разному. Некоторые из подходов, с точки зрения химиков, достаточно абсурдные, но есть и любопытнейшие процессы, благодаря которым отработанный пластик после переработки превращается в полезную продукцию или сырье, например в ценные мономеры для нефтехимической промышленности, которые иным образом получить трудно.

— Пластик, о котором вы говорите, — это нечто специфическое или это в том числе пластиковые бытовые предметы — бутылки, крышечки?

— Да, и бытовые тоже. В том-то и дело: есть установленные технологии или, скорее, очень жесткие нормативы (которые применяет, например, компания «Сибур») по ресайклингу полиэтилентерефталата, из которого производят хорошо известные всем пластиковые бутылки. Это когда в исходную смесь для производства новой продукции надо обязательно добавлять «бэушные» — так называемые бесцветные — полимеры. Сложность в такой переработке полимеров заключается в том, что, во-первых, их надо отделить от мусора, во-вторых, рассортировать. Это дорогая и, как правило, ручная работа.

Что еще предлагается делать с «бэушными» полимерами (напомню, они представляют собой длинные цепочки молекул)? Делить полимерные молекулы на короткие мономеры и потом снова получать из них полимеры. Но, я считаю, с точки зрения химии это чудовищно: зачем синтезировать длинную молекулу, чтобы затем ее порезать на исходные мелкие кусочки?..

Мы много работаем совместно с многочисленными российскими коллегами по теме возобновляемых источников энергии и сырья для нефтехимии. В том числе создаем перспективные каталитические технологии для переработки биомассы растений или отходов, которые в результате деятельности человека образуются и накапливаются в количестве сотен миллионов тонн в год. Новые технологии могут стать основой для производства высококачественных моторных топлив, включая авиационные.

ДОБЫВАТЬ НЕДОБЫВАЕМОЕ

— Какие у вас сложились впечатления о специализированной выставке «Нефть, газ. Нефтехимия», которая проводилась в рамках Татарстанского форума?

— Познакомиться с экспозицией выставки мне довелось в числе первых: я осматривал экспозицию вместе с Рустамом Миннихановым и заместителем председателя правления ПАО «Газпром» Олегом Аксютиным. Было представлено много интересных разработок, материалов по актуальным для институтов Сибирского отделения РАН направлениям. 

Отдельное внимание мы уделили объединенному стенду белорусских нефтехимических предприятий, которые мне хорошо знакомы в силу плотного сотрудничества с Национальной академией наук Беларуси и частых командировок в Минск. Кстати, во время Татарстанского форума я встречался и с представителями концерна «Белнефтехим». Мы обсуждали вопросы взаимодействия в области нефтепереработки и нефтехимии между Сибирским отделением РАН (точнее — Институтом катализа имени Г.К. Борескова) и Беларусью. Рассчитываем, что определенную роль в развитии деловых контактов сыграют программы Союзного государства, благодаря которым ученые России и Беларуси на протяжении ряда лет эффективно реализуют совместные проекты. Кроме того, на встрече с руководством концерна поднимались вопросы сотрудничества и в области малотоннажной химии. Считаю, если оперативно не взяться за их разработку, то наши страны рискуют упустить наиболее маржинальную часть химии.

— Какие еще темы, обсуждаемые на этой площадке, «зацепили»?

— Интересно и даже важно мне было изучить опыт Казанского (Приволжского) федерального университета, где сильно представлено направление работ по добыче трудноизвлекаемых запасов нефти. Это ведь всероссийская проблема — она актуальна не только для Татарстана, но и для Сибири. Наша делегация побывала в университете, где нам продемонстрировали установки, рассказали об исследованиях, которые ведутся по проблемам подземной переработки тяжелой нефти. Там с неплохими, считаю, результатами апробируются технологии впрыска горячего водяного пара в пласты, где находится тяжелая нефть, которую сложно извлекать. Ученые университета доказали, что вода способна при высоких температурах участвовать в химических взаимодействиях с тяжелыми компонентами нефти — начинается процесс высокотемпературной конверсии, так называемый акватермолиз: тяжелые молекулы нефти распадаются на более короткие, обладающие меньшей вязкостью, которые легче экстрагировать, то есть полезное ископаемое — наше черное золото — проще достается из недр. 

Эти работы помогут решить в России проблему обычно невысокого коэффициента извлечения нефти, особенно вязкой из вмещающих пород. Если разработка будет внедрена, то объемы добываемых на нефтяных месторождениях ресурсов значительно увеличатся.

— Знаю, что помимо разработок в интересах сугубо нефтянки большое внимание вы уделяете экологии регионов, населенных пунктов, водных бассейнов. Не в последнюю очередь благодаря вам появился, например, термин «экологическая инвентаризация Востока России». Что он означает?

— Это терминология из СМИ, ученые никогда не говорят «экологическая инвентаризация». Ученые пытаются реально решать экологические проблемы.

В марте в Сибирском отделении РАН был создан новый научный Совет — по проблемам экологии Сибири и Восточной Арктики. Он отделяет свою деятельность от чисто академических экологических и технологических исследований и от запретительных мер. Основные направления — разработка научно обоснованных рекомендаций по сценариям управления качеством окружающей среды для трех основных сред. Первая — город: это качество воздуха, борьба с техногенными выбросами. Вторая — водные экосистемы: оценка возможности управления экологией крупных речных систем (в частности, речь о реках Енисей, Лена, Обь), оптимизация водопользования, нивелирование значимых антропогенных влияний и негативных последствий гидростроительства (кстати, по Байкалу, где тоже есть огромные проблемы с чистотой воды, у нас действует отдельный Совет). Третья среда — наземные экосистемы (живность, растения): сохранение биоразнообразия Сибири и Восточной Арктики.

В работе этого научного Совета задействованы серьезные люди, заинтересованные в результате. Даже больше скажу: они сейчас работают без должной финансовой поддержки. Но в Сибирском отделении РАН есть заделы по всем направлениям исследований, а сам Совет готов не только выступить интегратором работ по экологическому мониторингу Востока России, но и предложить инновационные технологии для улучшения состояния среды обитания населения.

АЛМАЗНЫЙ ФОНД ПРОЕКТОВ

— С какими идеями, предложениями о сотрудничестве вы на этот раз приехали в Минск?

— Я всегда подчеркиваю, что у ученых России и Беларуси много общего. В то же время каждая из сторон имеет свои особенности и специфику — в этом смысле мы можем дополнять друг друга. Соответственно, и совместное решение различных задач может давать бóльший эффект. Сегодня, вижу, внимание ученых наших двух стран приковано к вопросам экологии, развития альтернативной энергетики, создания энергетики с нулевым углеродным балансом, совершенствования систем мониторинга климатически активных газов в рамках проекта «Карбоновые полигоны», который подразумевает строительство вокруг городов (первым будет Челябинск) своеобразных центров поглощения парниковых газов.

Если говорить более предметно, то предлагаю белорусским коллегам включиться в наш проект «Наука и университеты», внутри которого реализуются мощные программы по развитию нейтронных и синхротронных исследований. Один из первых объектов класса мегасайнс создается вблизи Новосибирска — это уникальный Сибирский кольцевой источник фотонов (СКИФ), мощнейшее сооружение поколения 4+, которое будет давать синхротронное излучение, необходимое для исследований по вирусологии, экологии, химии, материаловедению. Вокруг синхротрона будет создано около 30 станций под конкретные исследования. Как вариант, одна из станций может стать белорусской. Проект уже есть, его рабочее название — БелСИ, то есть Белорусское синхротронное излучение. Если ваша страна возьмет на себя планирование и организацию исследований на этой станции (при том что Россия обеспечивает функционирование всей инфраструктуры этого синхротрона), то Беларусь получит мощнейшую независимую исследовательскую систему. Детально этот вопрос обсуждался с председателем президиума НАН Беларуси Владимиром Гусаковым. Возможно, часть других станций мы тоже распределим между постсоветскими республиками, но именно Беларусь первой получила такое предложение потому, что в рамках РАН и НАН активно работает Межакадемический совет по проблемам развития Союзного государства.

— Выступая на научно-практической конференции, посвященной 30-летию Содружества Независимых Государств, вы говорили и о перспективах реализации совместного проекта на Попигайском месторождении импактных алмазов…

— Это отдельный проект. Проект с историей, который может иметь колоссальное значение для развития Арктики и в целом двух наших стран. Попигайское месторождение как богатейший в мире кладезь технических алмазов было открыто более 50 лет назад. Но на самом деле это месторождение представляет собой огромный кратер, который образовался 36 миллионов лет назад в результате падения на Землю — сейчас это арктическая зона Красноярского края и якутской Республики Саха — космического тела диаметром 5 километров. От мощного взрыва остался 100-километровый кратер, а графит, содержавшийся в древних кристаллических породах, перешел в алмазную фазу — в импактные, то есть образовавшиеся в результате удара, алмазы. Эти алмазы — уникальные абразивные материалы, которые искусственно создать невозможно. Доказано, что их техническое использование в инструментах дает кратное увеличение производительности при обработке любых материалов. И вот тут кроется главное — технологии использования алмазов пока освоили только белорусы! В России этим никогда не занимались — мы в основном обращали внимание на геологию. Поэтому я уверен, что объединение усилий и знаний для освоения Попигайского кратера даст ощутимый результат для обеих стран.

Мы хотели бы видеть это направление как мощный инвестиционный проект Союзного государства Беларуси и России. Его реализация позволит нам стать мировыми монополистами в производстве многих обрабатывающих инструментов, потому что месторождений таких материалов больше нигде в мире нет.

— В предыдущем интервью нашему изданию (№ 8, 2020 год) вы говорили о том, что у белорусских и российских ученых много точек и областей взаимодействия, интересных не только для науки, но и для экономики двух стран. Тематические акценты в новых перспективах мы с вами сейчас расставили. А как бы вы оценили эффективность взаимодействия с белорусскими коллегами?

— Я хотел бы напомнить о таком понятии, как научная дипломатия. Как бы ни складывались взаимоотношения между разными странами, контакты между учеными и специалистами остаются постоянными. Более того, они «цементируют» сотрудничество между государствами и позволяют решать многие практические проблемы. Белорусская наука и российская наука связаны исторически, а уровень взаимопонимания и взаимопомощи настолько высок, что нам под силу сообща решать задачи глобального масштаба.

ФОТО Виктория Анискевич-Клопоцкая, Наталья Нияковская, Сергей Дубовик